— Очень вряд ли, — я покачал головой. Тут без особой уверенности, скорее в рамках моральной поддержки. Ирина менялась из всех моих соратников быстрее всех. Тянула опыт из окружающей реальности как промышленный пылесос и рвала вперед с устрашающей какой-то скоростью. Жан от нее отставал, и от этого чувствовал себя немного неуютно.

Понимаю ли я его?

Конечно.

Убойной «химии» между Жаном и Ириной не ощущалось. Не искрило головокружительной страстью. Когда мы познакомились, я подумал еще, что они отличная парочка, эдакие «боевые товарищи» с капелькой романтики. Идеальный коктейль, как по мне.

Но в начале как раз Жан был «на коне». А Ирина была просто его «плюс один».

— Короче, у меня есть две идеи, — сказал я. — Точнее, одна, просто она подразумевает два компонента.

— Это какие? — машинально спросил Жан.

— Кристину и видеокамеру, — ответил я.

— Не понял, — Жан растерянно захлопал глазами и наконец-то остановился и перестал наворачивать по редакции круги.

— Объясняю, — я сложил газетки с фотками голых девиц аккуратной стопочкой. — У Кристины потрясающее эстетическое чутье. Видел, что она сотворила из Кирюхи, да? Без всякого там отращивания волос и чего-то прочего…

— Да, я заценил, кстати, — покивал Жан.

— Кроме того, она у нас официальный имиджмейкер, даже зарплату получает, — усмехнулся я. — Вот и займется своими прямым обязанностями.

— Вообще-то я про другое говорил… — медленно проговорил Жан.

— Отлично я понимаю, про что ты говорил, — пожал плечами я. — Только с этим тебе нужно к какому-нибудь мозгоправу… О, кстати, можешь с Евой об этом пошушукаться. Она учится на психолога. И может или сама помочь, или подсказать нужного человека. Хотя я лично считаю, что как раз все нормально. Так вот, мы с тобой вызываем Кристину, берем мою камеру и закрываемся втроем где-нибудь в «Фазенде». Или, еще лучше, в фойе каких-нибудь «котлов», чтобы всякие случайные прохожие там то толклись, то нет.

Про «котлы» я только что придумал. Прямо когда говорил. Сначала в моей голове было запереться в квартире, чтобы кроме нас троих никого не было. Зато чтобы был видеомагнитофон, чтобы можно было кассеты сразу посмотреть.

— И зачем? Я же до сих пор не уверен, что нужно делать именно так все, — Жан угрюмо насупился.

— О, точняк, — я улыбнулся с некоторым сарказмом. — Возьмем с собой еще кого-нибудь и устроим конкурс видеопроб.

Щеки Жана вспыхнули. Ха, мне даже в голову не приходило, что журналисты могут вот так краснеть!

— Блин, ну я же тебе так честно все… — пробубнил он тоном школьника-двоечника.

— Заткнись, — засмеялся и похлопал по стулу рядом с собой. — Сядь давай, а то опять маячишь перед глазами, у меня башка скоро закружится. — Ты попросил меня о помощи, и я помогаю. Ну, как умею, разумеется. Править твои вывихи в мозгах или какое-нибудь ПТСР после того случая я не буду. И не потому что считаю это все какой-то блажью. Просто я не спец. И все равно не умею. Так что будем искать пуговицу…

— Какую еще пуговицу? — недоуменно нахмурился он.

— Ну, известное же дело, — криво усмехнулся я. — Раз у нас с тобой нет никого в минобороны, значит будем искать пуговицу.

— Вот ты сейчас вообще не сделал понятнее, — проворчал Жан.

— Не бери в голову, — я махнул рукой. — Это просто локальная шутка такая. Узкоспециальная. Короче, я что хотел сказать-то? В общем, фигня с «плохо выгляжу на экране» и «не знаю, что говорить журналистам» лично мне очень понятна. Знаешь же, что мы сделали с Наташей перед самым нашим первым мероприятием в «Фазенде»? Не помню, ты был там в тот день или нет…

— Да-да, знаю! — закивал Жан. — До посинения прыгали по сцене и несли всякую ахинею в микрофон. И ржали еще.

— Вооот! Зришь в корень! — я поднял палец. — Мы ре-пе-ти-ро-ва-ли. И тебе тоже надо. А Кристина нужна, потому что тебе нужно придать какой-нибудь стиль и шик.

— То есть, ты тоже считаешь, что я так себе выгляжу на экране? — прищурился Жан.

— Да, — кивнул я, не отводя взгляда от лица Жана. Тот чуть обиженно насупился и задумчиво уставился в пол.

Мне на самом деле хотелось, чтобы лицом нашей площадки стал именно Жан. Не в смысле, взвалил на себя всю организационную часть, а именно в публичном пространстве. Лицом светил, так сказать. Имя у него прикольное, опять же. Жан Колокольников.

Но с другой стороны, тащить его насильно на эту позицию я не собирался. Тараканы у всех свои, и не всякую живность из головы можно запросто выгнать при помощи репетиций и здорового сарказма.

— Меня смущает то, что я вот это все… ну… не умею, — сказал Жан. — Я же ничего не понимаю в организации мероприятий.

— А кто понимает? — засмеялся я. — Можно подумать, у нас сейчас где-то в свободном доступе есть профессиональные курсы первооткрывателей газет и продюсеров провинциальных рок-групп.

— Хех, — Жан вдруг улыбнулся и тряхнул головой. — Фу, блин, мне что-то даже самому противно, что я ною тут. И выдумываю всякие отмазки… А на камеру мы будем записывать… что?

— Твое интервью, — сказал я. — Твое обращение в своим читателями. Просто твой разнообразный треп. Короче, репетировать будем. Прикидывать, как тебе нужно себя вести, как говорить. Слова-паразиты тебе придумаем, не знаю. Увидим, короче. Запишем, посмотрим и поймем.

— А если не поймем? — Жан сделал круглые глаза и втянул голову в плечи.

— Значит будем надувать щеки, пускать пыль в глаза и изо всех сил делать вид, что мы профессионалы с тобой, — заржал я. — Ну, точнее ты. Стильный и эффектный редактор нашего первого в Новокиневске рок-журнала о личной жизни. А?

— Хоба… — лицо Жана как будто просветлело. Всякие там сомнения и сложные щи сменились азартом, глаза заблестели. — А знаешь, я, кажется…

И в этот момент в самом деле зазвонил телефон.

— Редакция журнала «Африка», — сказал Жан, сняв с аппарата трубку. — Эээ… Да, могу. Сейчас позову. Велиал, ты не поверишь, но на этот раз тебе правда звонят.

— Неожиданно, — хмыкнул я и подошел к телефону. — Слушаю.

— Знаешь, о демон внезапных решений, совращающий нас с истинного пути в пользу непонятно чего, — раздался в трубке знакомый растягивающий слова голос Сэнсэя. — В общем, история получилась такая. У меня был билет на поезд до Новокиневска. Точнее, у нас были билеты. И стартовать наш благословенный состав должен был сегодня около полудня. А такие вещи традиционно являются поводом для праздников и гуляний, в просторечии именуемых «проводы».

В трубке что-то металлически звякнуло, голос Сэнсея на секунду пропал. Потом снова появился. И даже зазвучал чуть отчетливее.

— Ты из автомата звонишь? — спросил я.

— Погоди, о владыка неуместных вопросов, — продолжил Сэнсэй. Судя по голосу и манере выражаться, он был все еще… гм… нетрезв. — Я ко всему этому еще перейду. Если у меня хватит монеток, конечно.

— Хорошо, я понял, слушаю и не перебиваю, — сказал я, подмигнув Жану.

— Думаю, дело было в трофейной бутылке рижского бальзама, — сказал Сэнсей задумчиво. — На ней была еще целая сургучная печать. И, кажется, под ней прятался какой-то дух безумия, которого мы неосторожно освободили… Слушай, Велиал, ты обязательно должен придумать историю про дона Хуана и сургучную печать на бутылке…

В трубке снова сначала пискнуло, потом звякнуло. Судя по всему, прожорливый аппарат затребовал следующую монетку. И у Сэнсея она оказалась.

— Это же вроде не межгород был? — прикрыв трубку, спросил я у Жана.

Тот помотал головой.

— Ты знаешь, что такое «переполняющее благоговение»? — задал в трубке риторический вопрос Сэнсей. — Такая бутылка была моим идолом еще с тех пор, как я пешком под стол ходил. Она стояла в серванте. Глиняная, запечатанная печатью… Я всегда представлял себе, что там внутри скрывается джинн, которого мои родители берегут на черный день. Тогда я еще не знал, что джин — это алкогольный напиток такой.

Я терпеливо слушал ту ахинею, которую нес Сэнсей. Я был чертовски рад его слышать, на самом деле.